- Анастасия Юрьевна, каковы основные причины суицидов среди детей в Казахстане? Что зачастую толкает детей на подобный шаг?
- Что по этому поводу думает научное сообщество: на самом деле считается, что если ребенок идет на суицид, по сути на самоповреждение, то это акт нездоровой психики. Если отвечать напрямую на поставленный вопрос, то основная причина суицида – больная психика. И даже по протоколу, когда на прием к психологу приводят детей, у которых была попытка суицида или есть суицидальные мысли, то психолог обязан сначала направить на консультацию к психиатру для того, чтобы выяснить, здоровая или нездоровая психика у ребенка. Если у ребенка выявляется болезнь, то тогда его лечат врачи-психиатры, назначают медикаментозное лечение. Если выясняется, что ребенок психически здоров, то тогда в основном, зачастую детей подталкивают на такие мысли неблагополучные отношения с родителями или со сверстниками. Здесь многое зависит от возраста ребенка. Если подростковый возраст, то это, обычно, неблагополучные отношения со сверстниками. Это может быть травля или там, например, серьезные конфликты. А у детей помладше, до 12 лет, чаще всего в основе лежат конфликты с родителями.
- Известно, что в Интернете существуют различные сообщества и клубы самоубийц, а также имеются различные игры, наподобие «Синего кита», которые подталкивают детей к суициду. Хотелось бы поговорить подробнее о них. Насколько эта тема актуальна для Казахстана? Увеличивается ли число казахстанских детей, совершивших суицид из-за подобных сообществ и игр?
- К сожалению, статистикой не владею. Поскольку статистику совершенных суицидов или попыток суицида ведут врачи-психиатры. Но точно знаю, что в основном в подобные игры или интернет-сообщества попадают дети, у которых ослаблен контакт с родителями. Что я имею в виду? Чаще всего построены эти игры на якобы избавлении от ощущения боли, например, одиночества, неблагополучия, душевной боли. Соответственно ребенок начинает про это читать (прим. - в Интернете), где ему и предлагается играть в игру. Если бы у ребенка был надежный взрослый, мама или папа, который способен поговорить про душевную боль или про одиночество, то ребенок бы не искал в социальной сети или в сообществах поддержки. Но если родитель не способен это дать, то тогда ребенок, конечно же, ищет удовлетворение своей потребности в близости в других местах. И, конечно же, есть риск наткнуться на вот такое сообщество, которое предлагает очень опасный вариант, в частности играть в такие игры.
Увеличивается ли число казахстанских детей, не могу сказать точно, но я знаю, что сейчас государство делает довольно многое для того, чтобы подобных игр и сообществ было меньше. Я понимаю, что 100% контента в Интернете фильтровать практически невозможно, но я точно знаю, что, например, этой игры «Синий кит» сегодня уже не существует, или аналогичных игр, которые существовали в интернет пространстве.
- В каком возрасте дети и из каких категорий более подвержены опасному влиянию?
- Наиболее уязвимый возраст детей – это кризисный возраст. Мысли о самоповреждении приходят к детям начиная с 7-летнего возраста. Ну и понятно, что возраст 6-8 лет – это кризисный возраст, когда дети идут в школу и встречаются с определенными трудностями, и либо решают эти трудности с помощью своих родителей, либо оказываются в одиночестве. То есть первый возраст, кризисный возраст, с 6 до 8 лет. Следующий кризисный возраст – это подростковый или период эмансипации, раньше это был возраст с 12 до 16 лет, сегодня это возраст с 10 до 18 лет. Чаще всего я на приемах встречаюсь с какими-то такими мыслями о самоповреждении все-таки у детей в возрасте с 12 до 16 лет. Опять же, это кризисный возраст, когда ребенок становится подростком, когда обостряется потребность в самостоятельности и необходимости сепарироваться от родителей. Все зависит от того, благополучно ли происходит эта сепарация, обоюдная ли она, то есть отпускают ли родители, готов ли сам ребенок к самостоятельности, или наоборот, достаточно несамостоятельный ребенок, которого «выпихивают» к самостоятельности. Именно кризисный возраст вообще подвержен различным влияниям, именно в этом возрасте могут появляться мысли о самоповреждении.
- Как в целом можно обезопасить ребенка от попадания под влияние сообществ самоубийц и игр, толкающих на совершение суицида? Как сохранить баланс между контролем и свободой действий ребенка?
- Я думаю, что самое важное – это близость ребенка к своему родителю. Я имею ввиду не слияние и не тотальный контроль, а скорее то, что можно назвать простым словом «разговоры по душам», когда родитель приходит с работы и искренне интересуется: «Как прошел сегодня твой день?», «Есть ли у тебя друзья?», «Как зовут твоего лучшего друга или подругу?», «Сегодня вы виделись с твоим другом или нет?», «Что ты кушал сегодня в обед?». То есть это очень простые вопросы, отвечая на которые, ребенок приоткрывает часть своей личности, и здесь при внимательном слушании можно услышать проблемные места, можно услышать болезненные для ребенка темы. Понятно, что не у каждого родителя есть высшее психологическое образование. Но если возникают какие-то сложности, или ребенок начинает жаловаться на отношения со сверстниками, или начинает проявлять агрессию в адрес родителей, или в целом можно заметить, что он стал более замкнутым, мало рассказывает про школу, или жалуется на плохое самочувствие, хотя очевидных физических проявлений нет, то это все косвенные признаки, на которые важно обращать внимание и, как минимум, обращаться к психологу. А грамотный психолог, конечно, выявит, есть ли какие-то соматические телесные причины. Если да, то тогда нужно идти к врачам. Если есть какие-то психологические причины, то тогда надо выявлять их глубже. Или если есть какие-то особенности психики, то их должен обследовать врач-психиатр. То есть важно чтобы родитель был близок к своему ребенку и при этом эта близость не контролирующая, а осведомляющая. Когда родитель спрашивает у него, есть ли у тебя лучший друг и так далее, скорее эта близость осведомляющаяся. Поэтому отвечая на вопрос про баланс между контролем и свободой, интерес – это не контроль, интерес – это, скорее осведомление, потребность знать о ребенке больше. И если уж говорить о подростках, которые чаще всего протестуют против контроля, то здесь родителям можно говорить: «Ты знаешь, я за тебя волнуюсь, что у тебя есть такой-то друг. Я понимаю, что ты очень им дорожишь, не хочешь с ним расставаться, но знаешь, я волнуюсь, что этот друг то-то делает. Слушай, а давай вместе пойдем пообсуждаем это, например, с психологом». То есть смысл не в том, что «я тебя веду придурка такого к психологу, пусть тебя полечат», а смысл в том, что «я волнуюсь, и давай вместе пойдем к психологу, порешаем этот вопрос». Тогда подростки откликаются. Я даже больше скажу, что современные подростки, начиная вот с 12 лет, часто сами говорят, что им нужно к психологу. Вот такой новый феномен. Даже можно сказать, что в прошлом году не было такой активности, как в этом году. Я думаю, это связано и с пандемией, и с тем, что дети целый год учились дистанционно, и обострились какие-то скрытые моменты, в том числе обострилась тревожность за свое будущее, потому что в учебе для большого количества детей этот год оказался недостаточно эффективным. Конечно, от этого дети сильно тревожатся.
- Что делать если все-таки твой ребенок оказался под влиянием опасной игры или Интернет-сообщества? Как после решения данной проблемы понять, что ребенок полностью освободился от их влияния?
- Во-первых, если родитель обнаружил, что ребенок оказался под влиянием опасной игры, то первое что нужно делать – это вести ребенка к психиатру. Сегодня дается такая инструкция. Во-вторых, здесь подключаются правоохранительные органы, которые блокируют данные интернет-сообщества и выявляют лидеров этого сообщества и ребят, которые в этом сообществе состоят, поскольку в нашей стране, к счастью, это уголовно наказуемое дело. Здесь есть очень однозначный протокол: первое – поход к психиатру, после этого ребенка берут под наблюдение несколько подразделений – врач-психиатр, психолог, инспектор по делам несовершеннолетних.
Здесь же ответ на вопрос о том, как понять, полностью ли ребенок освободился из-под влияния сообществ. У психологов есть специальные диагностические методики, которые помогают это выявить, в том числе, если ребенок скрывает, то это можно увидеть. Ну и, во-вторых, правоохранительные органы, которые заблокировали или призвали к ответственности определенных лиц, они тоже могут ответить, что больше этого сообщества не существует, то есть фактически ребенок уже не привязан к нему, потому что это сообщество было закрыто.
- Какие советы и рекомендации, а также пожелания Вы бы хотели передать казахстанским родителям?
- Наверное, пожелание такое важное и одновременно простое, что нашим детям не нужно 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. На самом деле, им нужно от 15 до 45 минут в день, чтобы тепло поговорить, чтобы дети смогли поделиться, а мы в свою очередь были в курсе о том, чем дышит наш ребенок подрастающий. Сегодня, к сожалению, есть крен в материальные ценности: подарить ребенку дорогой гаджет, игрушки, но при этом не подарить самое ценное – качественно проведенное совместное время. И я даже не говорю о том, что нужно вывозить ребенка каждую неделю на прогулки и культурно как-то проводить время. Я здесь говорю о том, что нужно качественно проводить время, то есть задавать друг другу те самые интересующие вопросы, не просто «как дела?», а «ты помирился (-лась) со своим другом?», «с кем ты сейчас вместе играешь в Интернет-игры?», чтобы между ребенком и родителями была теплая и доверительная связь. И, пожалуй, если эта связь будет, то я думаю, множество проблем можно будет профилактировать с помощью этого. Если родители не знают, что за вопросы можно задавать своему ребенку и как эту теплую связь выстраивать, то я приглашаю к себе на специальные группы, мероприятия для родителей. Я называю это школой для родителей, где я делюсь профессиональными приемами, как с детьми выстраивать тесный эмоциональный контакт. Школа для родителей существует уже 5 лет. Но это приглашение как для родителей, так и для подростков, поскольку подростки являются одной из наиболее уязвимых категорий.
Мне хочется, чтобы родители знали, что подобные психолого-образовательные программы существуют, потому что им иногда кажется, что некуда идти и не к кому обращаться.
