Основным поводом для недовольства ряда активистов и адвокатов разрабатываемым законопроектом стали разъяснения некоторых понятий, содержащихся в нем. В частности, определения таких понятий, как физическое, психологическое и экономическое насилие. Они, по словам неприятелей данного законопроекта, должны содержать слово «противоправный», что означало бы противоречащий нормам Уголовного Кодекса и определенно точно характеризовало данные деяния незаконными. Отсюда и весь «сыр-бор».
Противники заявляют, что ввиду того, что вышеназванные деяния в новом законопроекте не относятся к противоправным (запрещенным Уголовным Кодексом), на практике могут трактоваться по-разному, а, следовательно, даже «простой шлепок» от родителя может стать поводом отобрать у него детей, как это якобы предусмотрено статьями обсуждаемого закона.
Тем не менее важно помнить, что законопроект о семейно-бытовом насилии еще находится на рассмотрении в Мажилисе, а приведенные формулировки понятий были предложены разработчиками до его поступления в Парламент. Это означает, что в документ еще будут вноситься коррективы до его подписания президентом. Помимо Мажилиса законопроект будет рассматривать Сенат, который тоже вносит свои предложения и при их наличии отправляет документ обратно на доработку. Иначе говоря, вся скрупулезная работа над текстом закона еще впереди.
Но рассматривая законопроект даже в «сыром» виде, в котором он был представлен депутатам Мажилиса и еще не одобрен всем Парламентом, можно отметить, что отбирать детей у родителей за простой шлепок или отдергивание ребенка «без суда и следствия» представители государственных органов не могут, как об этом заявляют критики закона.
Начнем с пунктов закона, которые вырываются из текста, без упоминания остальных положений.
Так, недовольство у активистов вызывает пункт 3 статьи 23, который гласит следующее: «Граждане, ставшие свидетелями семейно-бытового насилия, имеют право сообщить об этом в органы, наделенные функциями по профилактике и пресечению семейно-бытового насилия».
Из этой формулировки следует, что казахстанцам лишь дается право сообщить о подобных фактах, но закон их не обязывает делать это. Иначе говоря, ставший свидетелем такого незаконного поступка не обязан сообщать о нем в полицию или другие компетентные органы.
Допустим, что количество сообщений в полицию от таких свидетелей после принятия закона станет больше (хотя в этом случае уж лучше перебдеть, чем недобдеть). Но это еще не означает, что детей смогут просто так отобрать у родителей. Это гарантируют другие статьи закона. Речь идет о статье 35 и статье 36.
В частности в пункте 1 статьи 35 говорится: «1. В случае совершения насилия в отношении несовершеннолетнего в семейно-бытовой сфере, когда имеются основания полагать, что оставление и не применение мер защиты ставит под угрозу жизнь и здоровье несовершеннолетнего, органы внутренних дел доставляют его в организацию, осуществляющую функции по защите прав ребенка для временного пребывания, до решения вопроса о его дальнейшем содержании либо устройстве на основании рапорта должностного лица органов внутренних дел». Приводя именно эту часть статьи, противники законопроекта опускают все дальнейшие пункты, требующие от государственных органов убедиться в том, что насилие действительно было совершено. Так, согласно пункту 3 этой же статьи при принятии решения о передаче несовершеннолетнего, органы внутренних дел производят идентификацию признаков семейно-бытового насилия, при необходимости с привлечением работников организаций здравоохранения для оказания медицинской помощи. «Проводится опрос лиц, обладающих необходимыми сведениями в случае необходимости, осуществляется пострадавшего несовершеннолетнего, при участии представителя органов опеки и попечительства», - говорится далее. Пункт 4 статьи 35 позволяет обжаловать решение органов внутренних дел или опеки.
Статья 36 предусматривает проведение необходимой экспертизы, которая либо докажет, либо опровергнет факт совершения насилия. «Если несовершеннолетний пострадал от своих родителей или иных законных представителей, он направляется на медицинское освидетельствование, судебно-медицинскую экспертизу, без их согласия, в сопровождении органов опеки и попечительства, в случае срочной необходимости, в сопровождении органов внутренних дел», - гласит пункт 3 статьи 36.
Об этом довольно ясно высказался политический обозреватель Газиз Абишев в своем Telegram-канале. «Судебно-медицинская экспертиза не сможет выявить последствия шлепка по попе, хмурого взгляда или грозного окрика, но она точно определит, если маленького мальчика хватают за волосы и бросают со всей силы об стену, а затем запинывают ногами», - прокомментировал он.
Далее пунктом 4 этой же статьи отмечается, что подобные дела, как и все другие незаконные действия, будут рассматриваться судом: «При наличии факта семейно-бытового насилия органы внутренних дел или органы опеки и попечительства обращаются в суд с ходатайством о применения мер индивидуальной защиты несовершеннолетнего».
Воспитание «западное» vs «традиционное»
Пытаясь привлечь внимание всего общества к законопроекту о противодействии семейно-бытовому насилию его критики стали заявлять о навязывании со стороны властей западных ценностей и возникающей угрозе традиционному казахскому воспитанию, которое, по их мнению, допускало применение все того же пресловутого шлепка. Но правда ли что в казахском обществе разрешалось повышать голос на детей или применять к ним физическое насилие? Такой вопрос ставит под сомнение утверждения об «исконных традиционных методах воспитания».
Вместе с тем, в нынешнем обществе сохраняется проблема, характерная для многих казахстанских родителей. Это умение объяснять ребенку все только через принуждение, силу и ругань. И, у противников закона, которые боятся, что детей у казахстанцев будут отбирать за простые «шлепки» и отдергивания, хочется узнать, почему такие методы воспитания детей должны сохраняться и почему за них не должно вводится наказание. Очевидно, что образованный и адекватный родитель сможет объяснить все своему ребенку, не прибегая к крайним мерам. Несомненно, чтобы создать для ребенка счастливое и беззаботное детство, а также вырастить из него психически устойчивого человека, от жестких подходов его воспитания нужно отказываться, от якобы безобидных шлепков в том числе.
В заключение стоит сказать, что, к сожалению, выступающие против принятия данного законопроекта активисты не учитывают нескольких серьезных последствий. Во-первых, обсуждаемый законопроект направлен не только на проблемы детей, но и проблемы женщин, ежедневно страдающих от рук домашних тиранов. Безосновательно бракуя несколько отдельных пунктов из документа и создавая петицию против него, они создают барьеры и для решения остальных вопросов, раскрытых в статьях закона.
Во-вторых, безусловно критика должна существовать, но только обоснованная, адекватная и аргументированная. Однако в случае закона о противодействии семейно-бытовому насилию ее противники стали переходить границы, отбивая у разработчиков законопроекта всякое желание продвигать его дальше. Кто же тогда будет заниматься улучшением законодательства в данной сфере и вставать на защиту детей и женщин? Ведь ситуация при существующем законодательстве серьезная, об этом свидетельствует статистика о совершаемых в семьях преступлениях.
Но, вероятно, это уже никого не волнует. Ведь все же лучше, что мы будем жить с устоями средних, а то и каменных веков, в то время как, в параллельном мире, устремившемся далеко в будущее, живет другая цивилизация.
