Митинги
Много лет подряд казахстанская власть все строже и строже относилась к стремлению политиков выводить людей на площади. Оно и понятно – на лицо примеры Грузии, Украины, Кыргызстана и даже России. Толпа, собирающаяся на площади, заводит сама себя, накручивает политические аргументы – и понеслась.
С другой стороны, в 2019 году в Администрации Президента смекнули – вечно сдерживать не получится. К примеру, желтые жилеты во Франции, Black Lives Matter в США и даже украинский Майдан – никто из них разрешения у властей не спрашивал. Напряжение, копящееся в массах, требует разрядки, иначе оно может трансформироваться в дикую безудержную стихию.
В своем первом Послании народу в сентябре 2019 года президент Токаев пообещал больше не искать «врагов народа», и предложил перейти к уведомительному характеру проведения митингов. В декабре 2019 года на заседании НСОД повторил своё предложение. Разработчик документа – Министерство информации и общественного развития – наказ главы государства услышало и ввело в законопроект «уведомительную норму». Но только для митингов, на которые собирается меньше 250 человек. Если людей окажется на одного больше, то организаторы уже нарушают закон со всеми вытекающими.
Казалось бы, документ превращается в очередную профанацию. Но нет, он просто был сделан с запасом на привычный маневр «доброго царя». В конце февраля президент Токаев в своем Твиттере назвал ограничение в 250 человек «нецелесообразным» и потребовал обеспечить полноценную «уведомительность». Что и было в итоге сделано.
Хотелось бы особенно подчеркнуть: уведомительный порядок – очередная манифестация старого доброго принципа «Разделяй и властвуй». Ведь право на уведомительный митинг имеют лишь легальные организации, орудующие в правовом поле. Мол, им, все разрешено. А запрещенные организации, тем более признанные экстремистскими (и мы знаем, кто тут имеется в виду в первую очередь) – на митинги права не имели, не имеют и иметь не будут. Разрешая митинги оппозиционерам, экологам, национал-патриотам, власть отсаживает и аблязовцев в разные лодки, и получает сильный аргумент в споре с международными организациями.
Квоты в Мажилис
Президент Токаев, отработавший несколько лет в Швейцарии, выдвинул революционную инициативу, кардинальнейшим образом влияющую на расклад сил в казахстанской политической системе. Предложил ввести квоты для молодежи и женщин в партийных предвыборных списках. Более интересны тут гендерные квоты: каждый молодой рано или поздно состарится, а женщина останется женщиной. В большинстве случаев.
Так вот, касательно женских квот. В уходящем составе Мажилиса немало сильных женщин – Загипа Балиева, Гульжан Карагусова, Екатерина Никитинская и многие другие. Они стали депутатами и без всяких квот, на равных с мужчинами соревнуясь на место под солнцем. Что же дают женские квоты в партийных списках?
- Во-первых, они не гарантируют женщинам мест в Мажилисе. Получив некоторое количество мандатов на выборах, партия имеет право раздать эти мандаты только мужчинам. Конечно, какие-то женщины обязательно выгрызут себе место в Мажилисе, но ведь они бы сделали это и без партийных квот, не так ли?
- Во-вторых, квоты в партийных списках никак не решают женскую проблему в казахстанском обществе. В Казахстане ежегодно до 400 женщин погибает от бытового насилия, почти 3 тыс. женщин подвергаются сексуальному насилию. Между тем, все больше общественных деятелей, объясняющих казахским девочкам, что они должны знать свое место и строить семью, не забивая голову всякой чушью вроде образования и работы. Наоборот, гендерная квота действует своего рода как анестезия: да, у нас много проблем, сотни тысяч казахстанских женщин страдают от сексизма и дискриминации. Зато в партийных списках у нас не менее 30% женщин.
Заодно подправили закон о политических партиях. Если раньше для создания политической партии необходимо было 40 тыс. человек, то теперь этот порог опустили до 20 тыс. Круто, не так ли? Особенно в сравнении с другими странами: в Кыргызстане для партии нужно Х человек, во Франции У, в Грузии – 20. Но мы ведь понимаем, что дело не только и не столько в установленных законом порогах, сколько в политической воле. Свои партии хотят создать Жанболат Мамай и Тогжан Кожалиева, но у них никак не удается этого сделать.
Закон об Оппозиции
Вишенкой на торте политических реформ-2020 стал закон «О парламентской Оппозиции», с которым несколько лет по коридорам Мажилиса носился Азат Перуашев. Его документ и взяли за основу.
Все ништячки получит вторая по значимости партия в Парламенте. Ей отдадут место председателя одного из семи постоянных комитетов Мажилиса. Кроме того, фракция получит право проводить парламентские слушания, а ее лидеру больше не смогут затыкать рот отключением микрофона.
Перестановки
«Этот попал в немилость, его скоро уволят, а на его место придет вот этот, у него связи сами знаете где». Разговоры о том, кто на чьё место сядет – любимые темы в казахстанском политикуме. Весной произошла перетасовка в казахстанском идеологическом блоке.
Первый замглавы Администрации президента Маулен Ашимбаев, в прошлом году руководивший избирательным штабом президента, попал сразу на вторую строчку конституционной иерархии, став спикером Сената.
Главным по идеологии в АП стал Даурен Абаев, разработавший закон о митингах и выступавший первым централизованным спикером штаба по борьбе с коронавирусом.
На место Даурена Абаева отправилась Аида Балаева, ранее занимавшая должность в Администрации Президента.
Ну и конечно главный идеолог Национального совета общественного доверия Ерлан Карин перешёл из советников президента Токаева в его помощники, что в аппаратном смысле является явным повышением: помощник президента фактически равен заместителю главы Администрации, имеет большие широкие полномочия.
Все назначения носят тактический характер, таких перемещений мы видели немало. Стратегически тут другое: происходит смена поколений и на высшие политические должности приходят представители поколения «семидесятников». Рожденные в 70-е годы были подростками в эпоху перестройки, начали карьеру уже в Независимом Казахстане. Сложно определить на 100%, какие они – более современные и демократичные, или же более циничные и гибкие. Однако, факт в том, что власть в стране всё больше в руках переходных и постсоветских поколений, не помнящих единого советского котла народов и культур, а также советского партийно-идеологического диктата.
«Праймериз, праймериз, праймериз!!!»
Правящая партия Nur Otan решила провести «перезагрузку», и запустила предвыборные партийные праймериз. На самом деле, в условиях пропорциональной выборной системы, которая теперь работает не только на выборах в Мажилис, но и на выборах в маслихаты, праймериз – ключевой элемент отбора кандидатов. Учитывая, что полностью перекрыт доступ к выборам для самовыдвиженцев, популярных в отдельных регионах и отказывающихся выступать от имени больших партий, отбор партийных списков должен быть ещё более скрупулезным и понятным для общества. В праймериз Nur Otan необходимо выделить несколько моментов.
- победители праймериз являются не единственными участниками партийных списков, при этом им не гарантировано место ни в Мажилисе, ни в маслихатах. У центрального аппарата и территориальных руководителей есть квоты, через которые они проводят людей в списки в обход конкурентных отборов;
- система электронного голосования на выборах заглючила в первый день, вызвав много вопросов к своей архитектуре и честности в целом;
- ряд кандидатов заявили об использовании внутрипартийного административного ресурса в политической борьбе.
В общем, в итоговый список Нур-Отана вошло 126 человек, 77 из которых оказались победителями праймериз (одна из победителей в Астане сняла свою кандидатуру под информационным давлением журналистов), 49 прошли через председательскую квоту.
Наконец-то выборы
Много говорилось о том, что с уходом с должности президента Нурсултана Назарбаева и избранием Касым-Жомарта Токаева, в рамках политического транзита текущий состав Мажилиса, избранный весной 2016 года, устарел уже к осени 2019 года. Однако, власть, ранее много раз объявлявшая досрочные выборы, решила не спешить, и провести их в конституционные сроки.
Президент Токаев подписал Указ о проведении парламентских выборов за три дня до обязывающего конституционного дедлайна. Назначил голосование на предсказуемую дату - 10 января 2021 года.
Сразу начались брожения в партийном поле. Сначала КНПК решилась наконец на важный шаг – отбросить токсичный коммунистический элемент названия, став просто Народной партией. При этом партия пришла к единоначалию – единственным председателем стал Айкын Конуров. Основатель и ветеран партии Владислав Косарев не согласился с генеральной линией, прямо на съезде начал высказывать свое недовольство, а позже и вовсе заявил о том, что создаст новую коммунистическую партию. Тем более, что господин Конуров прямо заявил – в партии наблюдается идеологический дрейф от коммунизма в сторону социал-демократии.
Партия «Бирлик» еще недавно была призраком, предлагала себя партии «Ауыл» в качестве придатка, от чего ауыловцы снисходительно отказались. Тогда Бирлик нашел другого инвестора, который накачал партию деньгами и новыми свежими лицами из НПП «Атамекен», а также оплатил полный ребрендинг. Партия трансформировалась в «Адал» и громко заявила о своих политических амбициях.
Многие называли единственной оппозиционной партией ОСДП. И считали, что ей (как и Амиржану Косанову в 2019 году) уйдут протестные голоса. Однако, ОСДП решила объявить выборам бойкот, заявив, что не верит в честность и справедливость будущего голосования. Что странно, ведь в 2019 году, во время выборов президента суперпрезидентской республики, протестному кандидату Косанову насчитали никак не меньше 16% голосов избирателей. С тех пор уровень политизации вырос, летний коронавирусный кризис ударил по позициям власти, а для попадания в Мажилис необходимо набрать не 16%, а всего лишь 7% голосов. Но ОСДП все равно отказались идти на выборы.
Демарш Токаева на ЕАЭС
В мае прошел онлайн-саммит ЕАЭС, на котором главы государств обсуждали стратегию развитию Союза до 2025 года. Президент Токаев выступил довольно жестко: отверг целый ряд предложений, включая право присутствия членов ЕЭК на двусторонних переговорах стран-участниц с третьими странами, а также расширение интеграции на сферы образования и культуры. Его выступление словно осаживало российского политика и экономиста Сергея Глазьева, за несколько дней до заседания утверждавшего, что документ можно считать подписанным.
Казахстанские элиты в целом стараются сопротивляться чрезмерному рвению российских интеграторов. Официальная риторика – на высочайшем уровне, дружба на век, братские народы и стратегическое сотрудничество. В реальности же элиты полностью исключают вариант политической интеграции и ослабления политического суверенитета Казахстана. Казахстанским элитам нужна собственная юрисдикция, в которой они могут делать все, что захотят, не летая за разрешением в Москву. Поэтому они постоянно остужают сторонников ускоренной интеграции. Как открыто, через бюрократические проволочки и публичные заявление о невозможности политической интеграции. Так и скрыто, через поддержку национал-патриотических движений и диверсификацию друзей, включая китайское, турецкое и европейское направления.
