На прошлой неделе в Астане прошёл второй саммит «Центральная Азия – Китай», по итогам которого главы 6 государств подписали Астанинскую декларацию и Договор о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. В рамках саммита состоялись также двусторонние переговоры Президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева с Председателем КНР Си Цзиньпином. По итогам встречи стороны заключили 24 межправительственных и межведомственных соглашения, охватывающих ключевые сферы — от энергетики и сельского хозяйства до медицины и образования. Лидеры подчеркнули устойчивость и стратегическую глубину партнерства, а также выразили готовность совместно развивать мегапроекты, включая ядерную энергетику и транспортные маршруты между Азией и Европой.
После столь масштабных договоренностей, зафиксированных как на двустороннем, так и на региональном уровне, редакция Turan Times обратилась за экспертной оценкой к исполнительному директору Евразийской ассоциации международных исследований Кайрату Батырбаеву. Мы попросили его проанализировать ключевые аспекты современного взаимодействия Китая с Казахстаном и другими странами Центральной Азии — от стратегических инициатив до вопросов безопасности и идеологического сближения.
Президент Токаев на втором саммите «Центральная Азия – Китай» охарактеризовал текущий этап отношений с Китаем как «золотой период». Какие достижения или изменения позволяют говорить о столь высоком уровне двустороннего взаимодействия? В чём принципиальное отличие характера взаимных отношений между Китаем и Казахстаном от двусторонних связей Китая с другими странами Центральной Азии?
Эксперт считает, что столь высокая оценка двусторонних отношений обусловлена как количественными, так и качественными результатами. По его словам, взаимодействие между Китаем и Казахстаном достигло рекордных показателей, прежде всего в торговле и инвестициях.
«По итогам 2024 года объем товарооборота между Китаем и Казахстаном превысил $43,8 млрд, что стало максимумом за весь период сотрудничества», — отметил Кайрат Батырбаев.
Он также подчеркнул, что страны региона начали активно реализовывать транзитный потенциал: строятся и модернизируются нефтепроводы, морские порты, транспортные маршруты. Параллельно укрепляется сотрудничество в таких сферах, как атомная энергетика, цифровизация, наука, медицина, а также расширяются политические связи на международной арене.
Говоря об отличиях казахстанского кейса от других стран Центральной Азии, Кайрат Батырбаев акцентировал внимание на особой роли Астаны как главного партнёра Китая в регионе. Это обусловлено масштабами китайских инвестиций, активным участием в совместных проектах и реализацией крупных инфраструктурных инициатив. Помимо этого, как отметил эксперт, Казахстан обеспечивает почти половину товарооборота Китая со всей Центральной Азией — $43,8 млрд из общего объёма в $94,8 млрд. Кроме того, через территорию страны проходит 85 % всех транзитных грузов из Китая в Европу.
Касым-Жомарт Токаев в ходе переговоров отметил, что Китай «никогда не ставит каких-либо политических условий в сотрудничестве с Казахстаном». Насколько принцип "без политических условий" характерен для всей внешней политики Китая или это особенность взаимодействия именно с Казахстаном?
Эксперт напомнил, что основа китайской внешней политики формировалась ещё в 1950-х годах, когда были выработаны так называемые «5 принципов мирного сосуществования».
«Они включали: взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, отказ от агрессии, невмешательство во внутренние дела, равноправие и взаимовыгодное сотрудничество, а также приверженность мирному сосуществованию», — пояснил он.
Батырбаев подчеркнул, что с тех пор эти принципы остаются основой внешней политики Китая по отношению ко всем государствам, в том числе и к Казахстану. В то же время именно с Казахстаном они проявляются особенно ярко: «Китай активно поддержал Казахстан после январских событий 2022 года, демонстрируя конструктивную политику без условий».
Как оценивается инициатива Председателя КНР Си Цзиньпина, поддержанную Токаевым, о создании «сообщества единой судьбы сопредельных стран»? Является ли она символическим жестом или свидетельствует о начале реального политического и стратегического сближения Китая со странами Центральной Азии?
По словам эксперта, инициатива Си Цзиньпина — это не просто дипломатическая риторика, а «оформленная стратегическая концепция», отражающая реальные намерения Китая по углублению взаимодействия со странами региона.
«Суть инициативы заключается в построении долгосрочной модели совместного развития, основанной на взаимной выгоде, стратегической взаимозависимости и координации приоритетов в политике и инфраструктуре», — подчеркнул политолог.
Он отметил, что поддержка этой идеи странами Центральной Азии говорит о начале реального сближения с Китаем, «выходящего за рамки формальных деклараций». По его мнению, концепция «сообщества единой судьбы» логично вписывается в рамки инициативы «Один пояс — один путь» и фактически служит её идеологической основой. Она охватывает ключевые инфраструктурные и инвестиционные проекты — от развития Транскаспийского маршрута до координации стратегий на площадках ШОС и «ЦА5+1».
Кайрат Батырбаев также подчеркнул, что экономическое измерение инициативы особенно значимо: Китай — крупнейший торговый партнёр для большинства стран Центральной Азии. В этом контексте концепция предлагает наднациональный формат регулирования взаимозависимости, который, в отличие от западных моделей, «исключает политические условия и опирается на принцип взаимной выгоды».
На саммите «Центральная Азия – Китай» был подписан «Договор о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» между Китаем и государствами Центральной Азии. Что принципиально нового этот документ может внести во взаимоотношения Китая и стран региона?
Эксперт отметил, что этот документ стал юридическим выражением устойчивого и долговременного сотрудничества.
«Впервые в многостороннем формате закреплены юридические обязательства по "вечной дружбе" и стратегической координации», — подчеркнул он.
По его словам, договор усиливает не только двусторонние связи, но и формирует основу для нового регионального порядка, в котором страны Центральной Азии позиционируются как равноправные партнёры Китая.
В выступлении Главы государства на втором саммите «Центральная Азия – Китай» говорится о «беспрецедентной модели сотрудничества» в Центральной Азии. Можно ли сказать, что Китай действительно формирует новый подход к региональной политике, отличный от моделей взаимодействия с ЕС, Россией или США?
По мнению Кайрата Батырбаева, Китай выстраивает с Центральной Азией более институционализированное сотрудничество, отличающийся от моделей взаимодействия с ЕС, Россией или США. Он подчеркнул, что Пекин делает ставку на системный и прагматичный диалог, без идеологических условий.
Во-первых,
«Подписание “Договора о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве” и сопутствующих рамочных документов является показателем перехода от разрозненных двусторонних соглашений к коллективной региональной архитектуре», — отметил политолог.
Во-вторых,
Он добавил, что Китай фокусируется на инфраструктуре, торговле и безопасности, развивая ключевые маршруты и объекты.
«Китай стал крупнейшим торговым партнёром региона. При этом фокус сделан на транспортных коридорах путём реализации проектов как железная дорога Китай–Кыргызстан–Узбекистан, портов Актау и Курык», — сказал Кайрат Батырбаев.
Эксперт также указал на принципиальное отличие китайского подхода: отсутствие политических условий.
«Китай формирует новый региональный подход — прагматичный, институциональный, основанный на экономической и инфраструктурной интеграции, без внешнеполитических условий», — резюмировал он.
В своём выступлении на саммите «Центральная Азия – Китай» Касым-Жомарт Токаев высоко оценил инициативу Председателя КНР Си Цзиньпина о создании «сообщества единой судьбы сопредельных стран» и подчеркнул важность совместной борьбы с терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком, незаконной миграцией и торговлей людьми. Какую роль Китай может играть в обеспечении региональной безопасности в Центральной Азии, если опираться на эти заявления и озвученные приоритеты?
По мнению Кайрата Батырбаева, Китай способен занять активную и многоуровневую позицию в вопросах региональной безопасности. Он подчеркнул, что Пекин подходит к этому направлению системно, опираясь на существующие многосторонние форматы и собственный технологический потенциал.
Во-первых,
«Китай расширяет многостороннее правоохранительное сотрудничество со странами региона в рамках формата “Китай+ЦА5” и активизирует участие в ШОС. Уже подписаны соглашения о совместных операциях и обмене информацией между правоохранительными органами, пограничными службами и спецслужбами по линии борьбы с терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком и торговлей людьми. Значимым шагом стало учреждение многосторонних платформ и обмен данных, что уже дало первые результаты», — пояснил эксперт.
Во-вторых,
Кайрат Батырбаев отметил, что Пекин активно наращивает технические и кадровые ресурсы в регионе. Речь идёт о поставке китайских технологий для «умных городов», систем видеомониторинга и обучении до 2 тыс. специалистов из стран Центральной Азии в рамках ШОС. По его словам, это позволяет укреплять потенциал государств региона без прямого военного присутствия Китая.
В-третьих,
он добавил, что защита ключевой инфраструктуры становится важной частью китайской стратегии. «Активное развитие транспортных коридоров подкрепляется усилением охраны ключевой инфраструктуры и обменом данными. Это создаёт синергию между экономической взаимозависимостью и устойчивостью к трансграничным угрозам», — отметил Кайрат Батырбаев.
В-четвёртых,
по мнению собеседника редакции, Пекин стремится институционализировать механизмы безопасности, избегая военных союзов. Он действует через такие форматы, как «Китай+ЦА5» и РАТЦ ШОС, не конкурируя напрямую с инициативами Запада и России, а предлагая альтернативу, основанную на технологиях, обучении и дипломатии.
Как подчеркнул Кайрат Батырбаев, Китай становится активным, но не военным игроком в сфере региональной безопасности. Он выступает как поставщик цифровых решений, инфраструктуры, экспертной и правовой поддержки, интегрируя всё это в общую стратегию устойчивости Центральной Азии.
Таким образом, Китай всё более уверенно укрепляет свои позиции как один из главных партнёров региона — не только в экономике, но и в вопросах безопасности и стратегического планирования. Его подход опирается на прагматизм, уважение суверенитета и долгосрочную заинтересованность в устойчивом развитии Центральной Азии.
